«Мне нравится, что между нами происходит». Как люди с БАР, пограничным расстройством личности и ВИЧ ищут и находят любовь

Что общего между людьми с ментальными расстройствами и с ВИЧ? И те и другие часто сталкиваются с социальной стигматизацией: они кажутся «не такими», и далеко не все оказываются готовы с ними вместе работать и ходить в одни общественные пространства, не говоря уже о создании семьи. При этом в мире, согласно ВОЗ, верифицированные психиатрические диагнозы имеет около миллиарда человек (и их число растет), а количество людей, которые сейчас живут с ВИЧ, составляет почти 40 млн человек. Как найти любовь, если у тебя БАР, пограничное расстройство личности или хроническое вирусное заболевание, влияющее на иммунитет? «Нож» расспросил об этом тех, кому это удалось.

История Рины, живущей с пограничным расстройством личности

Как это ощущается на практике

Еще в детском саду я чувствовала, что со мной что-то не так: я ощущала себя неуместно в компании других детей. В 12 лет у меня случилась первая любовь, первые отношения и первое расставание. Мне было очень больно, и боль не проходила. Тогда я впервые попробовала порезать руку, и это меня успокоило. Селфхарм продолжался до 17 лет: тогда я поранила себя, как никогда прежде, и загремела в детское отделение психиатрической больницы.

Мне не смогли поставить ничего конкретного: сказали, что у меня депрессивные эпизоды средней тяжести и расстройство поведения.

Врач назначила мне лекарства, но уже сейчас я понимаю, что их не подбирали под меня: просто пытались стабилизировать мое состояние, чтобы я была тихой и не мешала.

Из-за таблеток я растолстела, а еще начались проблемы с ориентацией в пространстве. Иногда меня выпускали погулять на выходных, но я могла потеряться даже в родном районе.

Спустя три месяца меня выписали. Через семь месяцев я перестала принимать таблетки. Я тогда долго встречалась с парнем, а потом мы расстались. И я снова стала себя резать, чтобы заглушить боль. Меня это испугало, и я решила снова обратиться в психдиспансер: я думала, что во взрослом отделении всё будет по-другому и мне смогут помочь. Мне повезло: врач, молодая психотерапевтка, сказала, что мое поведение очень похоже на пограничное расстройство личности.

Сначала я обрадовалась: наконец-то стало понятно, что со мной. Но после выписки я стала читать о заболевании и поняла, что этот диагноз навсегда. Мне стало очень страшно, что это скажется на повседневных делах и общем уровне жизни.

Пограничное расстройство — это о нестабильных межличностных отношениях. И с собой в том числе. Я то люблю себя, то ненавижу, то мне хочется убить себя, то я на высоте. Это очень пугает. В какой-то момент я поняла, что мое единственное оружие — осведомленность.

Я стала очень много читать о заболевании. Выяснила, что самой важной почвой для пограничника является психотерапия. Благодаря навыкам саморегуляции можно отслеживать эмоции и не осуществлять деструктивные намерения. Я уже длительное время занимаюсь с психотерапевтом, и это очень мне помогает.

Про любовь

С мужем мы познакомились в тиндере два года назад. Он хотел уехать, а я решила: мы люди взрослые, нам круто вместе, пока побудем рядышком, потом он уедет, и я буду дальше строить свою жизнь.

В какой-то момент мы поняли, что нам очень комфортно друг с другом. Мы стали жить вместе, и я рассказала ему о том, что у меня ПРЛ. Я думаю, он и сам это мог понять: у меня вся рука в шрамах от порезов. Он не совсем понял, что это такое, и я стала рассказывать о болезни, скинула несколько ссылок на статьи о пограничном расстройстве и предложила задать вопросы, если они возникнут после. Я сказала, что не хочу, чтобы мой диагноз стал проблемой для него, для его безопасного пространства.

Я рассказала обо всех подводных камнях, даже о тех ситуациях, где я предстаю в невыгодном свете. Он принял меня и мой диагноз. Конечно, из-за диагноза до сих пор возникают шероховатости и будут возникать в дальнейшем. Он не всегда понимает, как я себя чувствую в той или иной ситуации. И мне приходится объяснять, что я чувствую, но я рада, что он прислушивается ко мне.